К западу от непроходимых джунглей и живущих в них племен Вату, к востоку от принадлежащих мкази горных хребтов, живут племена морорцев, о которых в империи знают мало, хотя сталкиваются с ними часто. Это племена кивари, обитатели восточных предгорий.

Хотя они были одними из первых восточных морорцев, с которыми столкнулись колонисты, и хотя формально земли кивари принадлежат империи уже почти четыре тысячи лет, о настоящем контроле над ними не приходится и мечтать: то, что в других провинциях расценивается, как восстание, в предгорьях - штатная ситуация. А военное положение здесь действует всегда.
 

История кивари

Этнографы Священного Института полагают, что кивари, судя по языку, отдельным традициям и иногда проявляющимся, по аналогии с током крови у гегра, чертам, вероятно, выходцы с Архипелага. На этот счет есть разные точки зрения - многие полагают, что предки кивари от Архипелага обогнули континент с востока, другие указывают, что у кивари нет даже остатков культуры мореплавания. Есть синкретическая теория, согласно которой Архипелаг и ареал кивари были заселены разными путями из некоей третьей области.

Известно, что кивари доколониального периода, подобно мванами, прошли долгий культурный путь, прежде чем вернуться в дикость - однако интересно, что основной причиной их краха лавикандцы не были. Те Кивари, их древнее протофеодальное королевство, пережило кошмарный социальный коллапс.

По сообщениям ранних гегра, успевших перевалить горы еще при Садиши I, королевство было вполне жизнеспособным - чем-то напоминающим текущий социум Бахари, и даже более развитым. В частности, переход от племенных вождей к дворянству успел совершиться, и с разрешения верховного короля - Пали, буквально “утес” - владетельные момоко - буквально “толстые” - управляли своими землями из выстроенных выше в предгорьях па - практически настоящих замков. В удачных войнах с мкази начало складываться воинское сословие, коа. Мир обещал быть.

Однако с приходом лавикандцев все пришло в движение. Утесняемые с западной стороны гор мкази энергично взялись за Те Кивари. Помогая момоко предгорий держаться за счет равнинных владений, последние Пали слишком усилили своих же вассалов - и по государству прокатилась череда войн, сопряженная с еще более частыми визитами мкази в пустые па, из которых увели на столицу гарнизоны.

Пришедшие через перевалы при Варсо I, лет за сто до Религиозных войн, имперские войска оказались как нельзя более кстати. Брэ просто смели и мятежных горных момоко, и “официальное” королевство, планомерно разрушив большую часть па и убив последнего, кто именовал себя Пали Те Кивари.

После этого конфликт и вовсе утратил династическую окраску, превратившись в самоподдерживающуюся резню кивари равнин и кивари предгорий. До тех пор, пока пришедшие гегрийские колонисты не начали вытеснять первых к горам. Более кивари на равнинах практически не живут, а вот за предгорья зацепились мертво, сопротивляясь и горцам, и, частенько, лавикандцам.
 

Верования кивари

В наши дни уже сложно понять, во что верили кивари до начала колонизации. Из источников того времени (имперских, так как у кивари своей письменности нет) можно вычленить упоминания смутного, малоразработанного многобожия, характерного для всего Восточного Морора культа духов и сложных обрядов мужской инициации. От последних к настоящему моменту не осталось и следа, многобожие тоже ушло, а вот культ духов остался. К тому же к нему прибавились культ предков, довольно мрачный даже по морорским меркам, и пришедшая от колонистов идея переселения душ.

Кивари действительно верят в реинкарнацию, но осмысление ее в их культуре весьма далеко от мекрарианского духа смирения и непротивления. Напротив, для жителей предгорий переселение душ стало обоснованием безжалостности прежде всего к самим себе. Тот, кто переродится вновь, не может бояться смерти. Тем более ее не может бояться тот, кто умирал многократно и героически, а именно в это верят кивари: каждый из их воинов считает себя перерождением кого-то из полулегендарных предков.

Предполагается, что каждый из кивари равно или поздно “вспоминает” свое героическое прошлое перерождение, а иногда и сразу несколько - если известно, кто из членов племени раньше тоже считал себя реинкарнацией соответствующего персонажа. Фактически, однако, такие “воспоминания” случаются только с воинами, уже бывшими в боях и совершившими что-то примечательное в них, а потом получившими одобрение заклинателей духов, местных шаманов.

Интересно, что иногда это приводит к появлению в разных деревнях кивари сразу нескольких перерожденцев, претендующих на одну и ту же исходную легендарную фигуру. По местным представлениям это невозможно, так что такие претенденты обязаны сойтись в бою и убить конкурента. Оставшийся в живых победитель объявляется истинной реинкарнацией древнего героя, а проигравший - вместилищем злого духа, обманывавшего людей.

Соображение о том, что перерождаются в человеческих телах не только души былых героев, но и души злых духов (или былых мерзавцев) вообще характерно для кивари и составляет характерную часть их внутренних политических и социальных конфликтов: противников сплошь и рядом объявляются воплощением негативных сверхъестественных сил.

Потенциально ложным может быть объявлен любой претендент на воплощение предка-героя, и любой же желающий может вызвать такого претендента на поединок. Но случается это нечасто, потому что как правило перерожденцами объявляют себя хорошие воины, победить которых непросто.

У того же, кто все-таки смог защитить и сохранить титул нового воплощения одного из предков, открываются прекрасные возможности: он получает право набрать свой отряд, взять нескольких жен (у всех прочих кивари - моногамия) и забирать одну пятую часть от всей взятой отрядом добычи. Проблема лишь одна: взявшийся быть перерождением героя не будет знать покоя. Ему не удастся отсидеться дома, потому что при первой же возможности он должен будет уходить в военный поход. Ввиду этого, жизнь перерожденца редко бывает длинна, и спустя десять, самое большее пятнадцать лет заклинатели духов уже начинают вновь приглядываться к детям в поисках его нового воплощения.
 

Быт кивари

Перманентные военные столкновения определяют и быт кивари в целом. Зажатые между горцами-мкази с одной стороны и неумолимо движущейся вверх линией гегрийских деревень с другой, кивари оказались фактически вынуждены развить жесткую воинскую культуру. С другой стороны сейчас эта воинственность возведена ими в почти параноидальный принцип: бессмысленная жестокость кивари стала притчей во языцех среди морорцев и колонистов. Спасительно только то, что в отличие от горцев, устраивающих регулярные набеги на все и вся, кивари не покидают своих земель и грабят (а потом убивают, иначе не принято) только тех, кто в эти земли забредает.

Из материальной культуры кивари шире всего известен также предмет сугубо военный. Железо в предгорьях есть, и многие мужчины здесь владеют очень характерными железными клинками - так называемыми “рыбьими хвостами”. По лавикандским меркам это нож, по морорским может дотягивать и до одноручного меча. Все поверхности у этого ножа режущие, а острие позволяет даже пробивать легкие доспехи. Как следует драться таким ножом сможет только очень ловкий человек, потому что скорость тут требуется необычайная.

В то же время необходимо понимать, что эти кивари, мрачные, засевшие в низкорослых джунглях предгорий, давно уже составляют меньшинство от племенных групп кивари. Большинство же, как и у других морорских племен (кроме, конечно, бахари), это рабы. Предгорья колонизированы давно, и еще три с половиной тысячи лет назад здесь начали выдавать наделы феодалам-брэ. Такой надел сложно счесть подарком: по сути брэ здесь за собственный счет выстроили систему крепостей, закрывающих восточные провинции от набегов горцев. Да еще и местные туземцы - отнюдь не подарок. Но за столько времени клановые войска брэ сумели вбить в кивари если не уважение к себе, то страх перед карательными экспедициями.

Многие кивари стали рабами, но мало кто из них стал крестьянами: климат и условия для земледелия тут подходят мало, скотоводством заниматься сложно. Гораздо более важна для этих мест добыча железа. Собственно, земли кивари сейчас один из важнейших (если не важнейший) источник железных руд в империи. Но добычу руды туземцам не доверяют - этим занимаются гегра-ниндуа, давно создавшие в этих местах свои подземные поселения. Поэтому рабы-кивари занимаются по большей части охотой, разведением свиней, обработкой плодовых садов и придомовых огородов. Их жизнь сложно назвать легкой даже по меркам других рабов Восточного Морора.

Кроме того, в отличие от вату проблема в том, что свободные кивари и рабы никак друг от друга, по сути, не отделены. Одно время был проект “охранных деревень”, но он не прошел - реализация требовала бы совершенно астрономического числа надсмотрщиков-лавикандцев, и концепция укрепленных деревень гегра победила, благодаря специфике поселений ниндуа. Кивари же тайно, но почти свободно сообщаются, ведут меновую торговлю и культовое общение. Рабы укрывают у себя соплеменников с большой дороги и аккуратно поднимают восстания синхронно с наступлениями свободных групп.

Разумеется, доверия к кивари в целом это феодалам, да и колонистам не прибавляет. Если вату выдавливают дальше, а мванами просто стригут, то колонизация кивари - это процесс непрерывный и непрерывно репрессивный. Хотя полная картина выглядит не так однозначно.
 

Кивари и лавикандцы

Взаимоотношения туземцев и лавикандцев обычно описываются как непрекращающаяся война: свободные кивари устраивают набеги на гегрийские деревни (оставляя десятки трупов колонистов), шахты (редко выбираясь назад из темных лабиринтов ниндуа) и замки брэ (с переменным успехом); брэ устраивают карательные походы, уставляя имперские тракты виселицами, а горцы-мкази после набегов раскладывают вдоль охотничьих троп вперемежку черепа кивари и колонистов.

Реальность предгорий гораздо сложней. Во-первых, даже свободные кивари не всегда воюют: в наши дни даже перерожденцы иногда предпочитают взять с гегра хорошую добычу, и отпустить их с миром - в конечном счете это позволит собрать добычу и на следующий год, а с покойников много не возьмешь. Во-вторых, за тысячелетия имперской власти в предгорьях давно уже наладились свои сложные торговые отношения. Именно через земли кивари восточноморорские синдикаты возят контрабанду, продавая при этом самим туземцам ткани, алкоголь и опиум и покупая у них шкуры, редких животных и железную руду. Ниндуа кое-где проложили под землей проходы в несколько дневных переходов (благо обилие пещер в предгорьях к этому очень располагает) и ведут там под землей собственную и весьма активную жизнь - широко, кстати, используя пойманных кивари в качестве живых двигателей для шахтовых механизмов. Наиболее толковых и разумных кивари Ведомство южных земель нередко нанимает для дополнительной охраны горных перевалов, умело используя их ненависть к горцам, куда большую, чем к колонистам. Наконец, и морорцы из других регионов здесь частые гости: это и оборотистые купцы-себави, и ищущие возможность купить железное оружие мванами, и зашедшие в поисках дичи вату. И хотя наиболее традиционные и жестокие племена кивари с такими гостями расправляются, многие другие, более цивилизованные, давно уже научились извлекать выгоды из невольно созданного лавикандцами глобального пространства Морора.