В прошлом тексте мы рассматривали некоторые принципы шпионского и политического детектива. Но очевидно, что политическая интрига в условиях современности и в условиях абсолютизма строятся совершенно по разному. Между тем именно эпоха абсолютизма представляет основной интерес для нашей игры: “Порох и хлеб” прямо существует в мире абсолютных государств, да и основная, лавикандская линейка наших книг рассказывает о государстве, имеющем явные признаки абсолютной монархии.

О том, как функционировали абсолютные монархии, написано много десятков томов и, конечно, мы не претендуем на то, что открываем что-то новое. Так что если вы историк и хорошо знаете эпоху абсолютизма, нижеследующий текст можно не читать - ничего нового вы не узнаете. Но если вы не специалист, но собираетесь водить или играть в модуле по условиям, схожим с абсолютизмом, текст может вам пригодиться.

Что такое абсолютизм вообще?

Сначала напомним прописные истины. Абсолютизм - это такая политическая система, в которой монарх обладает всей полнотой власти и ничем не ограничен (по крайней мере на первый взгляд). В реальной истории абсолютизм существовал прежде всего в XVII и XVIII веках в Западной Европе; в общем формой абсолютизма можно назвать самодержавие в XVIII-XIX веке в России. С несколько большими натяжками можно приписать к абсолютизму и ряд других периодов в истории стран Азии (прежде всего - турецкой и арабской истории).

Примечание для дотошных

Существует много социоисторических теорий о том, как мог функционировать абсолютизм. Подробней о сословно-классовой подоплеке этого феномена можно почитать, например, у Перри Андерсона в “Родословной абсолютистского государства” (держа, конечно, в голове, что книга написана в 74 году). Нас, однако, гораздо больше будет интересовать не соотношение сословий, о котором достаточно сказано в “Порохе и хлебе”, а отношения придворных. Сословия не плетут интриги, это делают отдельные люди. В этом смысле более полезной может оказаться работа Николаса Хэншелла “Миф абсолютизма”.

Зачем был нужен абсолютизм?

Говоря предельно грубо, абсолютизм представлял собой иерархическую систему патроната и перераспределения благ. Король, бывший хранителем большинства благ (денег, земли, статуса), распределял их среди своего окружения. Каждый человек из этого окружения в свою очередь распределял их дальше, уже среди своих “клиентов”. Те - повторяли эту схему на еще более низком уровне. Представим это на известном литературном примере. Король Людовик XIII распределяет блага и дает своем старому другу де Тревилю место капитана королевских мушкетеров (деньги + статус). Де Тревиль, в свою очередь, покровительствует старым друзьям, например, семейству д`Артаньянов. Так что когда господин д`Артаньян-старший посылает своего сына в Париж, то дает ему письмо не к Людовику, а к де Тревилю. В свою очередь д`Артаньян-старший прямыми или косвенными путями распределяет блага между своими клиентами (совсем мелкими дворянами, своими слугами, приживалками своей жены и т.п.), теми, кто его обслуживает - разнообразными торговцами, ремесленниками и прочей братией из третьего сословия, и, конечно, защищает своих крестьян. Ко времени действия “Трех мушкетеров” феодализм уже почти совсем ушел в прошлое, но крестьян все-таки надо было защищать от разбойников и жадности соседей.

Именно эта система распределения благ делает абсолютизм выгодным для всех участников схемы, потому что за ее пределами остаются только совсем уж деклассированные.

Что требуется от короля?

Главный персонаж этой системы - король. Он главный и с символической точки зрения: в этом смысле хорошим примером служит Людовик XIV с его феноменально театрализированным двором. Власть абсолютного монарха во многом покоится на его символическом значении, и мудрый правитель этой эпохи прикладывает много сил, чтоб поддержать свой “имидж”. Но все-таки основа его власти - это распределение благ. Как только король перестает распределять блага или начинает делать это выборочно и односторонне, против него начинают строить заговоры; если он продолжает делать это с упорством, эти заговоры могут кончиться дворцовым переворотом или даже революцией (скорее по английскому, чем по французскому или российскому сценарию).

Зачем это королю?

Действительно, понятно, в чем выгода от распределения благ для грандов (высшей аристократии), простых дворян и всех прочих. Но в чем выгода для короля?

Во-первых, разумное распределение благ позволяет королю усидеть на престоле. Во-вторых, что, возможно, даже важнее, оно позволяет королю хорошо управлять страной. Секрет любого абсолютного монарха заключается в его абсолютной же некомпетентности. Даже если - в удачном случае! - король проявляет таланты в военном деле, экономике или идеологии, едва ли он может быть успешен во всех этих областях. Скажем, Людовик XIV был великим докой в идеологии, поменьше понимал в военном деле и еще меньше, видимо, в финансах, но компенсировал последнее хорошими советниками. А его наследник и правнук Людовик XV не проявлял талантов ни в одной из этих областей, что не помешало ему просидеть на престоле без малого 60 лет.

Естественно, король не может быть компетентен во всем. Но он может подобрать себе хороших советников. Проблема, однако, остается в случае, если советники эти будут представлять одну фракцию - не имея выбора, монарх вынужден будет проводить в жизнь ту политику, которую они предложат (сам-то он ничего выдумать не может). Поэтому для короля жизненно необходимо иметь при дворе несколько конфликтующих друг с другом фракций, имеющих разные мнения по всем вопросам. В таком случае у короля будет выбор из нескольких позиций, возможность сравнения и, следовательно, шанс остановиться на наилучшем решении.

Как поддерживается эта система?

Все тем же распределением благ. Король должен более-менее равномерно распределять титулы, земли, деньги и свое внимание представителям всех нужных ему фракций (включая даже те, которые на первый взгляд занимают противоположные его политике позиции). В таком случае его власть будет эффективной, система будет работать хорошо и у правителя будет возможность поддерживать баланс, при необходимости даже жертвуя какими-то фигурами. (Так, скажем, Людовик XIV позволил одному своему финансовому советнику, Кольберу, “сожрать” другого, Фуке, когда тот исчерпал свою полезность и начал раздражать короля).

Чрезвычайно важно учитывать, что расположение короля - такая же точно, если не большая ценность, чем деньги или земли. Одна из самых больших сложностей в распределении баланса - это как раз сохранение баланса доступа к уху короля. Именно поэтому при дворе всегда существовало множество ритуалов, смотрящихся в наши дни диковато. Хорошим примером тут может служить одевание короля (хорошо описанное в “Трудно быть богом” Стругацких). Возможность надеть на короля левую туфлю или застегнуть ему камзол - это просто возможность обратиться к королю напрямую. Практически гораздо удобнее было бы доверить одевание одному слуге, но это значило бы, что два десятка влиятельных дворян лишаются возможности решить свои проблемы и проблемы своих клиентов. Для короля это недопустимо. В идеальном случае, который редко реализовывался в действительности, король поддерживает эту схему круглосуточно. Людовик XIV фактически никогда не оставался один: даже когда он проводил ночь с супругами или фаворитками, в комнате или во всяком случае совсем рядом с ней кто-то присутствовал; в помещении, где спал король, как правило спали еще два-три человека.

Далеко не все короли, конечно, готовы были настолько поступиться своими личным временем и пространством, но так или иначе ритуалы доступа к ним (одевание, отход ко сну, обеды и тому подобные вещи) сохранялись всегда.

Когда придворные борются друг с другом?

Если король все делает правильно, заговоров против него возникать не будет. Но придворные непременно будут плести интриги друг против друга. В этом вся соль идеи: придворные должны бороться за милость короля, тогда сам король будет в безопасности. (Аналогичным образом третье сословие должно не любить дворян, но короля оно должно рассматривать как третейского судью в этом конфликте; если третье сословие начинает воспринимать короля, как дворянина, получается английская революция).

Соответственно интриги придворных можно разделить на две группы. Первая - это интриги с целью захватить еще больше влияния на короля, вытеснить конкурирующие группы. В идеале - вовсе удалить конкурентов от уха короля - при помощи ссылки, тюремного заключения, смертной казни или чего-нибудь в этом роде. Выигрывает тот, кто получает максимальный (по возможности - уникальный) доступ к королю. Вторая группа - это интриги с целью войти в круг доверенных лиц короля, его личных клиентов. Количество этих мест ограничено - грубо говоря, таких близких королю людей вряд ли может быть больше десятка человек. Но в этом кругу происходит ротация: старые советники умирают или уходят на покой, фаворитки и фавориты надоедают, полководцы гибнут, старые друзья ссорятся и так далее. За освободившееся место немедленно начинается жестокая борьба. Частым подвариантом этой борьбы является борьба за внимание одного из членов этого близкого круга: так, скажем, в правление Людовика XV внимание маркизы де Помпадур могло оказаться более ценным (и более доступным) ресурсом, чем внимание короля. Кроме того доступ к одному из ближнего круга может превратиться в доступ к королю: та же маркиза де Помпадур сама подбирала Людовику XV новых любовниц; тем же (с поправкой на пол, конечно) занимался Потемкин для Екатерины II.

Сложность этих интриг в том, что помимо обычных рисков (интрига может сорваться, вызвать открытую вражду оппонента и т.п.) они должны не вызвать неудовольствия короля или гранда, если идет борьба за его внимание. Опасно ошибиться и начать интригу против того, к кому король еще привязан; не менее опасно просто проявить в процессе интриги какие-то качества, которые покажутся королю несимпатичными. Расплатой за неудачную интригу может служить опала, а в случае жесткого короля (или неумеренности интригана) и тюремное заключение.

Когда придворные борются с королем?

В случае, если король разумно проводит свою придворную политику, он может не опасаться заговоров и покушений. Это не значит, что ему ничего не угрожает: есть еще соседние страны, инициативные младшие члены королевской семьи, крестьянские восстания, мятежные провинции, религиозные бунты, наконец, просто сумасшедшие и фанатики: так, скажем, единственное покушение на Людовика XV совершил одиночка Роберт-Франсуа Дамьен, не имевший никаких внятных политических целей и бывший, видимо, душевнобольным. Опаснее всего этого - недооценить реальное положение и влияние в стране. К примеру, английский король Карл I отлично справлялся со своим двором - но это не спасло его от гражданской войны и казни.

Однако есть и ситуации, в которых придворные и высшие гранды начнут злоумышлять против монарха. Практически все эти ситуации могут быть сведены к одной: король не выполняет свою функцию распределителя благ. Как правило это значит не что он сидит на них, как собака на сене, а что все блага перетекают в руки одной фракции, монополизировавшей влияние на короля.

Самая простая ситуация, в которой дела могут пойти именно так, это ситуация детства короля. Будучи ребенком, монарх еще не понимает, как именно должны распределяться блага. Его регент, управляющий за него, не берет эту функцию на себя (как, например, делала за своих детей Екатерина Медичи), и это приводит к сильному дисбалансу. Естественно, аристократии это не нравится, и они начинают бороться за восстановление существовавшей системы. При этом велик риск, что в процессе борьбы они могут зайти очень далеко и поставить под вопрос само существование абсолютистской системы.

В конечном счете она не очень выгодна. Ограниченная монархия (не важно, ограниченная парламентом или высшей аристократией) в общем и целом представляет собой более выгодную схему - не даром абсолютные монархии в реальной истории почти исчезли, а конституционные в большом количестве существуют до наших дней. Конституционная монархия не зависит или во всяком случае гораздо меньше зависит от прихотей и талантов одного человека, а значит представляет более устойчивую схему. Поэтому период детства монарха всегда очень опасен для абсолютистской системы: хорошим примером тут может служить Фронда времен детства Людовика XIV - начавшаяся как протест против чрезмерного влияния фракции Мазарини, она быстро превратилась в попытку радикального ограничения власти короля. Другой неплохой пример - серия конфликтов и переворотов в Шотландии в период детства короля Якова VI (будущего Якова I Английского).

В принципе такая ситуация может сложиться и при взрослом короле, но скорее всего только в том случае, если он вел политику чрезвычайно неразумно. До какой-то степени примерами этого могут служить русские Петр III и Павел I или шведский Густав III, бывший, впрочем, не таким уж плохим политиком.

Еще один, вполне очевидный период ослабления абсолютизма это, конечно, период междувластия. В этих условиях у высшей аристократии появляется возможность влиять на положение в стране, что нередко и происходит: можно вспомнить как более-менее удачные пример Верховного тайного совета, так и неудачное выступление декабристов, или выступление Лиги в промежутке между Генрихом III и Генрихом IV (Лига, впрочем, была не только аристократическим, но и, в большой степени, народным движением).

Кто интригует?

Естественно, описанная выше схема колебаний в распределении благ не является единственной причиной для интриг. Есть еще и силовые группы, фракции. Как правило фракции при королевском дворе связаны с семействами грандов, высших дворян. Но есть и просто сферы политики, в которых могут проявить себя люди, со старой аристократией не связанные. Какие это сферы?

Самая очевидная это, конечно, армия. Хотя в эпоху абсолютизма командующими, как правило, становились высокопоставленные дворяне, все же некоторая мобильность в армии была. Поэтому генералитет всегда важная фракция.

Вторая фракция - финансисты. История показывает, что к вершинам власти нередко поднимались люди, обладавшие большими способностями в экономике, но не имевшие высокого происхождения. Тот же Кольбер, выдающийся финансист эпохи Людовика XIV, был из третьего сословия. Джон Ло, развернувший во время регентства Филиппа II Орлеанского свою знаменитую экономическую реформу и бывший некоторое время едва ли не самым влиятельным человеком в стране, был сыном банкира и золотых дел мастера, да еще и иностранцем (он был родом из Шотландии). Аналогичных примером можно привести много. Несмотря на низкое происхождения, финансисты-приближенные короля могут обладать очень большой властью.

Третья группа, почти неизбежно присутствующая в любом раскладе, это церковь. Естественно, в абсолютистский период церковные деятели сплошь и рядом занимались совсем не церковными делами - достаточно вспомнить знаменитого испанского кардинала-инфанта или французских Ришельё (кардинала, управлявшего экономикой и военным делом) и его друга и помощника отца Жозефа дю Трамбле (монаха-капуцина, бывшего дипломатом и одним из отцов французской разведки). Но так или иначе высокий религиозный статус служит пропуском к верхам власти - как правило, все-таки, для дворян, но не всегда для урожденных грандов.

Естественно, при наличие в стране больших и влиятельных религиозных или национальных анклавов их лидеры тоже имеют шансы занять высокое положение при дворе (в качестве примера можно привести, скажем, адмирала Колиньи, одного из лидеров протестантов в эпоху Религиозных войн).

Все эти расклады не гарантируют возникновения интриги. Для этого нужна личная заинтересованность. Интрига не возникнет без личных отношений, обиды, мести, ревности и, напротив, любви и дружбы. Без заинтересованности соседей. Без экономической подоплеки. Без чьего-то желания скрыть или, наоборот, обнародовать тайну. Не стоит абсолютизировать влияние таких простых раскладов: описанное нами выше - не более, чем общие рецепты, которые на практике всегда будут изменены и преобразованы во что-то совершенно иное. Но держать эти рецепты в голове при отыгрыше придворной интриги стоит: во всяком случае это может сделать игру интересней.