Если протектор достиг пика своей (да и вообще мыслимой) карьеры, то его помощник находится в начале своего пути. Но начало это уже очень неплохо. Ини-ри-Дао — заметный член придворной фракции сибаритов, любимец Наследника Плама. По-видимому, принц все же более проницателен, чем о нем принято считать, потому что он разглядел в повесе и фанфароне определенные государственные таланты. В целом он не ошибся: у Ини-ри-Дао прекрасный потенциал, он может мыслить государственно. Но пока у него просто не хватает для этого опыта. А где же можно лучше набраться опыта, чем рядом с протектором Лу?

Один из ближайших друзей принца Плама, вечно шутящий и легкомысленный поэт. «Великое» постоянно ходит под иллюзией, так что никто точно не знает ни его возраста, ни даже пола (мастер может сам их определить, если захочет). Вопреки ожиданием многих нелюбителей фели (а при худдском дворе таких встречается немало), под иллюзией прячется и рапира, которой Великое неплохо умеет пользоваться.

Так же его часто называют просто «дядюшка Кешт». Старый воспитатель и телохранитель принца Плама. Принц уже вырос, но Кешт все-таки остался с ним и до сих пор готов закрыть его собой, хотя Наследник, конечно, имеет множество телохранителей, да и сам хорошо владеет мечом.

Cпутник принца Пу и глава отдела проверки художественной прозы палаты литературной цензуры ведомства дворцов, фигура при дворе не то чтобы сильно заметная, но неизменная. Он был верен принцу Пу, когда тот был наследником и остался верен после отречения. Тай очень молод и в силу своей молодости иногда излишне мнителен, особенно остро воспринимая оскорбления или даже мнимые оскорбления августейшей особы, при которой он состоит. Не ввязываясь в прямой конфликт (принц запретил ему это) он затаит гнев на обидчика.

Друг, секретарь и телохранитель принца Пу и при этом личный друг принца Плама — один из немногих людей, кто нашел общий язык с обоими братьями.

Зенай не слишком любит распространяться о себе, однако известно, что он вырос в бедной семье. Несмотря на то, что он безусловно входит в десятку лучших придворных фехтовальщиков, кто его учил неизвестно. Сам господин Апако неизменно говорит, что это был никому не известный пекарь-гегра.